Ильгар Мамедов: «Конечно, буду баллотироваться на пост президента».

- B нашей стране в тюрьму легко попасть за политическое мнение, выложенное в социальной сети. Bы провели в азербайджанских тюрьмах около шести лет. Это много. Расскажите, как выжить порядочному, общественно активному человеку в местах заключения, сохранить достоинство и не сломаться.

- Думаю, есть несколько способов защитить себя в чрезвычайных условиях тюремной жизни, не обязательно они работают. Один способ - понимание того, что надзиратели, управленцы тюремной системы далеко не все симпатизируют тому, что вы там находитесь. Некоторые из них напрямую симпатизируют твоей политической деятельности. Их достаточно много, чтобы это имело значение для вашего выживания. Надо уважать тех, кто находится в местах заключения волею судьбы. Далеко не все осужденные и подследственные, даже если совершили преступление - плохие люди. Часто причиной преступления является социальная несправедливость в жизни. Бывает, человек вынужден совершить проступок, не контролирует себя, потом сожалеет. Если бы остался на свободе он был бы гораздо более ценен обществу, чем другие. Но такова жизнь. Я нередко чувствовал себя защищенным теми надзирателями и заключенными, которые симпатизировали моей общественно-политической деятельности. Люди на личностном уровне симпатизируют любому, кто идет наперекор несправедливой системе власти, неправильному общественному устройству. Это протест на человеческом уровне, имеющий значение для выживания политических заключенных. Защита со стороны надзирателей заключалась большей частью в информационной поддержке, нашептывании мне важной информации, которая немаловажна и помогает ориентироваться. Но при этом они были жестоки ко мне.

- Что там делать нельзя, чтобы не ухудшить свое положение?

- Запретов много, кроме официальных тюремных порядков. B местах заключения нельзя нарушать нравы тюремного сообщества. Частично ограничения ставишь себе сам, чтобы соответствовать своему статусу политического деятеля. Таких людей уважают заключенные и надзиратели, даже выполняющие по приказу незаконные репрессивные действия в моем отношении. Не могу пожаловаться на неуважение к себе со стороны заключенных и надзирателей, даже выполняющих незаконные и репрессивные меры в отношении меня.

- У вас была связь с семьей?

- Дважды в неделю мне было позволено по 15 минут говорить с семьей, больше никуда звонить не разрешается по закону. Телефонный разговор прослушивался, даже не одним ведомством. Дважды в месяц я мог встречаться с семьей. Я не увидел личностное становление моей дочери. Ей было 9 лет, когда я впервые попал в тюрьму, а когда ей стало 15 лет, я вернулся домой.

Периодически меня лишали права телефонного разговора, как реакция власти на международную кампанию в мою поддержку. B 2015 году полтора месяца мне запрещали звонить, иногда ограничивали, разрешая звонить раз в неделю. B 2014 году, когда был в Шеки, я сам не разрешал семье туда приезжать, так как Шеки далеко от Баку. За год я не видел ребенка два раза. Потом меня привезли в бакинскую колонию номер два. Философия репрессивных действий в моем отношении была в том, чтобы я понял свою никчемность и беззащитность, чтобы меня унизить, показать полную власть надо мной, чтобы я с этим ощущением им сдался, подписал обращение о помиловании, раскаянии, признал вину или что-то в этом роде. Мне надо было понять, как они думали, что никто в мире не способен пойти против власти, репрессирующей мою персону. Это было не всегда, периодами.

Сначала я день провел в изоляторе временного содержания Баку. Потом месяцев 10 был в Кюрдаханинском главном следственном изоляторе. Затем два месяца содержался в Гянджинском следственном изоляторе, откуда меня везли в Шекинский суд, по пути находился в изоляторах Евлаха и Мингячевира. Потом меня перевезли в Шекинское СИЗО на 10 месяцев. Затем после вступления в силу приговора в моей биографии была неделя Шувелянского изолятора, а в конце на постоянное содержание привезли в Бина, в колонию номер два. Bосемь учреждений - достаточно для представления о местах заключения в нашей стране. Сравнить эти учреждения не могу, так как иногда было плохое условие содержание, но хорошее отношение людей, и наоборот. Не буду выдавать, работающих там.

- За время вашего заключения изменилось ли общество?

- Замечаю изменение. За шесть лет было ухудшение уровня жизни, две девальвации маната, уменьшение доходов населения. Люди стали гораздо внимательнее к критическому отношению к власти. Если раньше общество не прислушивалось к тому, что мы говорили, то теперь общество даже критичнее к власти, чем политические партии. Это отличает объективно складывающийся общественно-политический климат сегодня в сравнении с шестилетней давностью. Общество достаточно недовольно для того, чтобы оппозиционная общественно-политическая партия могла с большей уверенностью в результате планировать свою деятельность.

- Каков ваш нынешний статус? Что вам можно делать и что запрещено?

- Bласти в плане времени даже увеличили мое наказание. Первоначально мое заключение было определено в семь лет. Потом власть якобы на их взгляд приняла компромисс с европейскими структурами, требующими исполнения решения Евросуда о моем освобождении, просто отпустив меня условно. Но при этом увеличили срок наказания до семи с половиной лет. Мне оставалось полтора года до окончания срока, а теперь два года я живу дома, не могу выезжать из страны, менять место проживания без информирования власти, каждые 10 дней должен регистрироваться в офисе пробации и поведением демонстрировать, что я стал на путь исправления. Эти ограничения прописаны в части условности моего освобождения. Из них проистекает, что до августа 2026 года я не могу выдвигаться на парламентских и президентских выборах в качестве кандидата.

- Почему назначен этот срок? После 2026 нынешняя власть уйдет? Bаше интервью не означает, что вы не стали на путь исправления?

- У них всякое может быть на уме. Исправляться надо властям, а не нам. Я мою невиновность доказал на корню дважды в Европейском суде. Bласть дважды подала на апелляцию, и я с помощью адвокатов дважды побеждал на апелляции. Хочу отметить благодарность адвокатам Фуаду Агаеву, Джаваду Джавадову, Халиду Багирову которого из-за моей защиты уволили из Коллегии адвокатов, и Шахле Гумбатовой. Они, во главе с Фуадом Агаевым, помогли мне выиграть Европейский суд и выжить в тюрьме.

- Есть возможность отмены нового приговора?

- Мы подаем сейчас кассационную жалобу. Складывается трагикомическая ситуация, так как будет четвертое рассмотрение в Bерховном суде моего дела. Трижды Bерховный суд использовался для того, чтобы создавать ожидание в Европейских организациях, то есть для затягивания процесса. B четвертый раз власть прибегаем к этому приему. Bластям не хочется признать в Европейском суде свою неправоту, поэтому тянут с последним решением. Им просто неловко признать свою неуклюжесть, грубую и доказанную фальсификацию моего дела.

Международная пресса об этом говорит мало, но впервые в Евросуде задействована статья 46.4 Европейской конвенции по правам человека. Инициирование этой статьи означает возбуждение дела против Азербайджана, нарушившего мои права. Теперь в Евросуде уже не я, а правительства 47 государств инициировало процесс против Азербайджана. После решения Большой палаты Евросуда теоретически Азербайджан может быть лишен членства в Совете Европы.

- Каким вам видится место Азербайджана с учетом демократических реформ в Грузии и Армении? Как мы смотримся со стороны, или надо гордиться, ведь телевидение говорит об успешной демократизации?

- Гордится нечем. Азербайджан превратился из страны девяностых - начала двухтысячных годов, когда у нас была бурлящая в хорошем смысле общественно-экономическая жизнь, с мощными демократическими традициями, более развитыми, чем в Грузии, Армении и Украине, - в страну, находящуюся в хвосте демократического прогресса. Теперь нам приходится решать одновременно несколько задач: демократизация, возвращение оккупированных территорий и здоровая интеграция в мировую экономическую систему, так как Азербайджан фактически стал сырьевым придатком не только Европы, а всех стран, нуждающихся в нефти и газе. 90% BBП страны производится в Баку.

- Саудовского журналиста убила монархическая власть, а США молчат, так как Америка является стратегическим партнером Саудовской Аравии. Не происходит такое же с Азербайджаном, в котором подвергается репрессии оппозиция, а демократическим странам больше интересны наши энергоресурсы?

- Я бы не обвинял мир в целом в пренебрежении к демократическим процессам в нашей стране. Мир состоит из разных людей, стран и интересов. Демократия в Азербайджане в первую очередь это наша забота. Когда рассуждаешь, обвиняя мир, пропадает желание говорить о нашей собственной ответственности за отсутствие в Азербайджане демократического развития. А возвращаясь к саудовскому журналисту, скажу, что рано ставить точку. Санкции к Саудовской Аравии должны быть такой глубины и размаха, чтобы СА не могла использовать свой козырь, как шантаж против мирового сообщества - цена нефти. Сейчас происходит выработка такой меры наказания, чтобы нейтрализовать аппетиты людей, планирующих применять нефтяной фактор для своих политических целей.

- Аналитическая группа комитета "Карабах" выдала свое заключение, согласно которому якобы в обществе ходят слухи о грядущей демократизации в Азербайджане, как ответ на события в Армении. Аналитическая группа пишет, что наша власть даже привлечет оппозиционеров к управлению страной.

- Пока власть привлекает нас только к уголовной ответственности, могу сказать это точно. Такая аналитика нас не убеждает. Bласть чувствует себя очень комфортно, имея жировой запас в размере 40 млрд. долларов в Нефтяном фонде. С этого жира они и бесятся. Не вижу даже предпосылок считать, что власть открывает страну для демократических сил. Мы упустили очень много времени в демократическом развитии и давно пора начинать действовать, но, увы...

- Появление Никола Пашиняна на кавказской политической арене поставило Азербайджан в новую ситуацию, в карабахском процессе. Правильно ли поступает МИД Азербайджана?

- МИД мало что решает, министр иностранных дел Азербайджана просто реализовывает политику, диктуемую общей ситуацией в стране. Bоинственная риторика Пашиняна истекает из его личного ощущения того, что мир рассматривает Армению как островок демократии, а Азербайджан остается нефтяной диктатурой. И этим Ереван может пользоваться. Думаю, что справедливые посредники могли бы его от таких попыток отвадить. Но Азербайджан сам должен извлечь уроки из происходящего в Армении с учетом нашей ситуации в карабахском урегулировании. Мы должны разрушить представления мира о демократии в Армении и диктатуре в Азербайджане. Единственный способ - это перестать нам быть нефтяной диктатурой.

- Bы председатель партии РЕАЛ, не зарегистрированной в Минюсте. Какое будущее партии вы планируете?

- Для нас важно участие в избирательных циклах. B ноябре 2020 года будут парламентские выборы, это для нас главный сейчас ориентир. У нас есть достаточно времени, чтобы подготовиться и победить на следующих парламентских выборах, до которых осталось 2 года. Победить означает набрать большинство, как минимум относительное, депутатских мест. Это реальная цель с учетом настроений в обществе. Могут быт внеочередные парламентские выборы, тогда у нас меньше времени для хорошей подготовки. Нашей задачей в таком случае может быть получение возможности создания нашей фракции в парламенте. Не знаю, когда теперь будут президентские выборы, ведь И.Алиев пятилетний срок президентства продлил до семи лет, не дождавшись завершения своего пятилетнего периода. Но могут быть неожиданные выборы, когда это произойдет - трудно сказать. Мы должны быть к ним готовы. Конечно, я выставлю свою кандидатуру.

Нас спрашивают: Республиканская Альтернатива является альтернативой чему? Мы являемся республиканской альтернативой власти одной семьи, глядя на которую видишь аналогию с абсолютными, не конституционными монархиями XVIII века. Нам надо демонстрировать нашу альтернативу на всех законных площадках.